– Вставай.

– Я разбита…

Дунфан Цинцан молча опустился на корточки и бесцеремонно убрал девичьи руки, прикрывавшие голову, но действовал не слишком грубо. По крайней мере, Орхидея не вскрикнула от боли. Повелитель демонов внимательно осмотрел макушку цветочной феи.

– Где?

Ланьхуа продолжала рыдать и не ответила. Когда же Дунфан Цинцан переспросил, теряя терпение, она указала на сердце:

– Мое сердце разбито и ужасно болит…

– Ты напилась и решила закатить скандал? – мрачно уточнил Повелитель демонов.

Ланьхуа подняла голову и обратила на Дунфан Цинцана яркие глаза, в которых стояли слезы. Повелитель демонов оторопел от проникновенного взгляда и вспомнил, что прошлой ночью девушка смотрела на него точно так же. В глазах цветочной феи отражался только его силуэт. Она сказала, что верит ему.

В этом мире даже болван не поверит словам Повелителя демонов. А эта дурочка заявила, что верит. И он тут же, к своему удивлению, сам превратился в глупца и расчувствовался. А теперь дурочка опять молча уставилась на него. И Дунфан Цинцан понял, что вновь превращается в мягкосердечного дурака.

– Ты пьяна, пойдем домой, – проговорил он, и его голос прозвучал почти ласково.

Орхидея обиженно надула губы:

– Я с тобой не пойду.

– Почему?

Ланьхуа всхлипнула, и слезы покатились из ее глаз, как жемчужины.

– Потому что ты мне солгал. Ты плохой и хочешь мне навредить.

Дунфан Цинцан прищурился:

– Кто тебе это сказал?

Орхидея закрыла лицо руками, плача и что-то невнятно бормоча сквозь пальцы. Дунфан Цинцан понял, что больше не выдержит, поднялся, схватил Ланьхуа за руку и потянул.

– Вернемся домой.

Орхидея решительно и резко оттолкнула мужчину. Тот на миг растерялся, но затем снова опустил руку девушке на плечо.

– Хватит капризничать.

Произнеся эти слова, Дунфан Цинцан испугался самого себя. Он что, сходит с ума? Жалкая цветочная фея, ударившая его по руке, должна была приготовиться к смерти, а он миролюбиво просит ее не капризничать?!

Повисшую в погребе тишину нарушал только плач Орхидеи, который прерывали редкие вздохи. Мужчина и девушка пробыли в погребе уже очень долго, и Дунфан Цинцан решил, что сцена выглядит слишком глупой. Он выпрямился и собрался применить силу, но Ланьхуа так яростно дернула его за длинный рукав, что одеяние соскользнуло с плеча, обнажив ключицу. Опухшие, как у кролика, глаза Орхидеи жалобно смотрели на Повелителя демонов.

Дунфан Цинцан ощутил бессилие.

– Что теперь случилось?

Орхидея нахмурилась и пролепетала сквозь слезы:

– Ты за меня в ответе.

Фраза прозвучала на редкость странно…

– Почему же? – удивился Дунфан Цинцан.

– Ты отнял мое тело!

Повелитель демонов ответил не сразу:

– Это было давно.

– Из-за тебя все ненавидят меня и боятся. Даже когда я пришла выпить вина, посетители таверны шарахались от меня, – воскликнула Ланьхуа. – Когда я жила в Небесном царстве, все было иначе, у-у-у…

Дунфан Цинцан поднял брови:

– Темнейший заставит их встать перед тобой на колени и смотреть, как ты пьешь.

Ланьхуа слышала только себя и продолжала бросать обвинения Дунфан Цинцану в лицо:

– Ты меня оскорблял!

– Сейчас нет.

– Ты постоянно мне лжешь!

– В чем же я тебя обманул?

– Ты попросил остаться с тобой.

– Верно.

– И сказал, что я тебе нравлюсь.

Дунфан Цинцан сделал паузу и поглядел на большой винный чан, стараясь не смотреть в глаза Ланьхуа.

– Это твои домыслы.

Орхидея прикусила губу и уставилась на Повелителя демонов, затем снова дернула его за рукав, пытаясь подняться с пола, но не удержалась на ногах и упала мужчине на грудь. Прежде чем тот успел отстраниться, девушка выпрямилась, опершись на него, и разразилась гневной тирадой:

– Почему ты такой плохой? Как можно лгать в подобных вещах?!

– Темнейший не лгал, а утаивал…

Повелитель демонов не договорил, потому что Орхидея вконец разозлилась и укусила его. Впилась зубами прямо в обнаженную ключицу. Глаза Дунфан Цинцана сузились, но он не сопротивлялся. Зубы Ланьхуа не были острыми, а после вина девушка ослабла и лишилась сил. Ее укус скорее напоминал поцелуй или облизывание. Вместо боли Дунфан Цинцан почувствовал зуд и легкое жжение, после чего тепло медленно, но неумолимо устремилось к его сердцу. Противостоять этому было труднее, чем самой мощной атаке.

Орхидея не знала, что чувствует Дунфан Цинцан. Она кусала его ключицу, как кролик, который щиплет траву или точит зубы. Она чувствовала, что исчерпала последние силы.

Наконец в ее ухе раздался тихий голос:

– Ты хочешь соблазнить Темнейшего, цветочная демоница?

В голосе слышалась непривычная хрипотца.

– Ты негодяй! – разомкнула губы Орхидея. – Большой негодяй!

Нежное дыхание обдало его шею ароматом вина. Дунфан Цинцан посмотрел вниз. Глаза девушки были затуманены вином, а цвет губ в полумраке при тусклом свете свечи выглядел манящим, как никогда прежде. Повелитель демонов увидел в черных глазах свое отражение и почувствовал, что его взгляд смягчается.

– Обманщик… – сказала Ланьхуа. – Ты даже не представляешь, как я была счастлива, услышав твои слова. Непростительно счастлива…

Свет в глазах Дунфан Цинцана померк, Орхидея прильнула к его губам и прошептала:

– Но ты мне солгал.

Блестящие девичьи слезы, не успевшие остыть, падали на губы, слившиеся, словно в поцелуе, и стекали в рот. Влага была соленой и терпкой. Вкус оказался так неприятен, что Дунфан Цинцан нахмурился.

– Как ты мог…

Слезы капали одна за другой. Ланьхуа почти не стояла на ногах, но по-прежнему прижимала губы к губам Дунфан Цинцана. Во хмелю она не осознавала, что руки мужчины незаметно поддерживают ее за спину. Возможно, даже Дунфан Цинцан этого не осознавал…

– Ты же нравишься мне. Как ты мог так со мной обойтись…

Ланьхуа не успела излить обиду, вложив последние слова в уста мужчины. Это было не робкое прикосновение и не мягкая ласка, а желание покорить и обладать. Поцелуй походил на штурм города, преданного огню и мечу, и не оставил девушке пути назад. Она не могла ни отказаться, ни воспротивиться, а лишь продвигаться глубже и глубже.

Глава 21. Ты знала, что Темнейший – воплощение зла

Казалось, что поцелуй не прекратится никогда. Вначале главенство захватил Дунфан Цинцан, однако Ланьхуа уже доводилось выходить за рамки дозволенного, поэтому, когда натиск слегка ослаб, она поднялась на цыпочки и начала кусать Повелителя демонов за губы и язык, пока не прикусила свой собственный. Девушка глухо застонала от боли и остановилась, желая забить в барабан в знак отступления [59] .

Ланьхуа попыталась отпрянуть, но Дунфан Цинцан не мог допустить, чтобы «враг», который его раздразнил, попросту взял и сбежал. Повелитель демонов сжал цветочную фею в объятиях и придержал ее голову, не позволяя вырваться. Орхидея сделала шаг назад, и Дунфан Цинцан тут же подался вперед. Ланьхуа пятилась, пока не уперлась в шершавую стену погреба. Пути к отступлению были отрезаны.

Из ее глаз катились слезы, Дунфан Цинцан почувствовал их запах и невольно замедлился. Он лизнул ранку Ланьхуа, исцелил ее с помощью магии, и боль утихла. В этот миг поцелуй, который сперва больше напоминал яростную атаку и акт возмездия, стал нежным и ласковым. Мужчина и девушка медленно и не спеша пробовали друг друга на вкус. Привкус крови Ланьхуа постепенно смешался со вкусом вина, который вскоре возобладал. Повелитель демонов и цветочная фея невольно продолжали смаковать вино. Дыхание Дунфан Цинцана окутало Ланьхуа, а его поцелуй взбудоражил сознание. В свое время он точно так же бесцеремонно вторгся в ее жизнь, нарушил покой и опрокинул солнечный и гармоничный мир цветочной феи.

– Большой Демон… – пробормотала Орхидея, улучив паузу. – Ты большой подлец!