– Я не хочу тебя видеть.

Рука Дунфан Цинцана беспомощно повисла в воздухе. В конце концов он убрал руку, подавил свои чувства, молча развернулся и вышел как ни в чем не бывало.

Закрыв за собой дверь, Повелитель демонов закрыл глаза и сосредоточился. Он и без глаз мог постичь достоверную картину мира вокруг. Дом, порожденный волшебной кистью Сы Мин, исчез. Цветы и травы пропали. Осталась лишь Ланьхуа, которая съежилась на земле, обхватив руками колени. На безучастном лице застыло беспомощное выражение. Вероятно, она что-то вспомнила, и воспоминания ее не обрадовали…

Прежде Дунфан Цинцан ни о чем не тосковал, но при виде убитой горем Ланьхуа понял, что хочет быть рядом. Он готов был пустить в ход всю свою магию, лишь бы разгладить складку у девушки меж бровей. Лишь бы смыть с ее глаз потерянное выражение.

Сожалеет ли он, спрашивал раньше Дунфан Цинцан у себя. Да, он сожалеет. Он совершил ошибку? Да, совершил. Если бы он начал сначала, то не использовал бы Ланьхуа, не обманывал бы ее и не играл бы с ней в игры, уверенный в собственной правоте.

Отключив магическое сознание, Дунфан Цинцан прислонился к двери, неподвижный, как прекрасная статуя.

В ту ночь Орхидее приснился долгий сон. «Большой Демон, Большой Демон!» – кричала она во сне, не давая себе отдыха. Ей пригрезились знакомые места и лица: Небесная башня, Загробный мир, Се Ваньцин, гора Тысячи тайн, столица демонов в мире Девяти Глубин и даже терраса Истребления Небожителей. Цветочная фея боролась, плакала и умоляла Большого Демона не дать ей сгинуть. Не расходовать ее жизнь как лекарство. Но в конце концов она исчезла, растворившись в темноте… Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем мир снова медленно посветлел. Ясным днем Орхидея заметила на далеком холме мужчину в черном, который молча стоял, как будто на страже. Когда бы она ни смотрела на холм, мужчина был там, неколебимый, как скала, и неизменный, как древняя сосна. Он тоже смотрел на девушку, и его алые глаза не сочились убийственной злобой, а лучились неудовлетворенной нежностью.

Пробудившись от долгого сна, Орхидея открыла глаза и увидела потолочную балку. В голову хлынули новые воспоминания. Ланьхуа терпела молча, и буря в ее голове улеглась. Девушка встала с постели. Не обувшись и позабыв про верхнее платье, она подошла к двери и толкнула створку.

Над горизонтом поднималось солнце, а сребровласый мужчина в черном по-прежнему стоял у двери. Услышав скрип петель, он повернул голову, и в ярко-красных глазах отразилось девичье лицо. Орхидея смотрела на Повелителя демонов, не произнося ни слова. Дунфан Цинцан тоже долго молчал.

– Ты и сегодня не хочешь видеть меня? – вымолвил он наконец.

В его голосе прозвучала насмешка, но насмехался Дунфан Цинцан над собой, что было редкостью. У Ланьхуа дрогнули губы, но прежде чем она заговорила, ворота распахнулись и во двор внезапно вошли Сы Мин и Чан Юань. Звездная владычица поглядела на пару, застывшую на пороге.

– В чем дело? Ссоритесь спозаранку…

Не успела она закончить фразу, как Ланьхуа босиком подбежала к наставнице, обняла ее и заплакала. Сы Мин и Чан Юань растерялись. Женщина похлопала Орхидею по спине и свирепо уставилась на Дунфан Цинцана:

– Ах ты негодный сердцеед! Снова ее обижаешь?!

Дунфан Цинцан смотрел на фигурку Орхидеи и хмурился.

После этого дня Орхидея, казалось, вела себя как прежде. Хотя, если вдуматься, кое-какие перемены все же произошли. Ланьхуа сторонилась Дунфан Цинцана. Пока он находился рядом, Ланьхуа скупилась на слова и не улыбалась.

Поэтому Повелитель демонов целыми днями летал над усадьбой, которую нарисовала Сы Мин, и любовался Орхидеей издалека. Он думал, что пока может смотреть на девушку, то вытерпит все что угодно. Ланьхуа сама выбрала жизнь, которую Дунфан Цинцан был готов с ней разделить. Но Повелитель демонов переоценил свою выносливость.

Однажды Чан Мин учил Ланьхуа рисовать. Мальчик стоял у девушки за спиной, держал ее за руку и что-то шептал ей на ушко. Когда Орхидея обернулась, губы Чан Мина случайно коснулись ее щеки. Чан Мин покраснел, но сохранил невозмутимость, а Ланьхуа улыбнулась и принялась беспечно подтрунивать над беднягой. У дома имелась крыша, но она не служила помехой для всевидящих очей Дунфан Цинцана. Повелитель демонов так разозлился, что его терпение лопнуло.

В ту ночь, когда Орхидея спала, Дунфан Цинцан пинком распахнул дверь ее комнаты. Повелитель демонов сотворил заклинание, в лицо перепуганной Ланьхуа повеяло духовной силой, и девушка потеряла сознание.

Как ни крути, Дунфан Цинцан все-таки был негодяем!

Когда Сы Мин и Чан Юань прибежали на шум, Дунфан Цинцана и след простыл. На столе в опустевшей комнате Ланьхуа лежала записка: «Благодарю за радушный прием. Девушка отныне со мной». Звездная владычица скомкала записку, хлопнула ладонью по столу и громко выругалась:

– Подлец! Даже свадебных даров не оставил! Совсем приличий не чтит!

Глава 30. Минуя Камень трех жизней, я каждый раз писала на нем его имя

Ланьхуа недолго находилась во власти чар Повелителя демонов. Едва она покинула город Десяти Тысяч Небес, тело, нарисованное волшебной кистью Сы Мин, растворилось в воздухе, и чары рассеялись вместе с ним. Орхидея почувствовала, что стала легкой как перышко. Когда она открыла глаза, Дунфан Цинцан плыл среди облаков. Внезапное исчезновение Ланьхуа сбило его с толку. Глядя на призрачную душу, которая то появлялась, то терялась в белых облаках, Повелитель демонов замер. Ощущение пустоты и утрата опоры заставили Орхидею невольно протянуть руку к Дунфан Цинцану.

– Большой Демон…

Не успела она договорить, подул сильный ветер, и Ланьхуа поняла, что ее вот-вот унесет вместе с вихрем. Затрепетав на ветру, она растерялась, но в тот же миг ее подхватила незримая сила, окутав теплом. Сила тянула Ланьхуа за собой. Белые облака расступились, и Орхидея налетела на крепкую мужскую грудь, которая, однако, не послужила преградой. Сила затянула Ланьхуа внутрь, позволив раствориться в теле Дунфан Цинцана.

У девушки потемнело в глазах. Когда она очнулась, то почувствовала, что левая половина тела потяжелела, а правая, наоборот, казалась почти невесомой. Что-то подобное уже…

Ланьхуа попыталась пошевелить левой рукой, и рука послушно поднялась. Поглядев на длинные пальцы с острыми когтями, Орхидея обомлела. Плоская грудь в черном одеянии, прикрытая серебристыми волосами, развевающимися на ветру…

– Я… – произнесла Ланьхуа голосом Повелителя демонов. – Дунфан Цинцан! Почему ты опять залез в мое тело?

Правая рука отбросила серебристые волосы за спину.

– М-м, что значит «опять»?

Орхидея притихла, чувствуя, что ее глаза слегка прищурились помимо воли.

– Ты что, совсем ничего не помнишь, цветочная демоница?

Пальцы Ланьхуа несколько раз сжались в кулак и разжались. Скрипнув зубами, она спросила:

– Ты разве не понял?

Теперь она знала о Дунфан Цинцане не меньше, чем тот знал о ней.

– Разве ты молча не признался в содеянном? Отпусти меня. Я хочу обратно к наставнику.

– Не отпущу, – непреклонно и жестко отрезал Дунфан Цинцан.

– Я хочу вернуться к наставнику! – рассердилась Орхидея. – В этот раз я не последую за тобой, чтобы ты вертел мной как вздумается! Я не позволю себя обмануть. Не хочу, чтобы меня снова использовали как лекарство. – Голос Ланьхуа звучал тише и тише. – Только наставник не причинит мне вреда.

– Темнейший… тоже не желает тебе зла, – торжественно заметил Дунфан Цинцан, словно давая клятву.

Орхидея вздрогнула и умолкла, а Повелитель демонов уточнил:

– Тебя все равно нельзя использовать как лекарство. Твоя душа возродилась, но ее прежнюю силу восстановить невозможно.

– Тогда зачем ты меня воскресил? – выпалила Ланьхуа, заставив Дунфан Цинцана надолго погрузиться в молчание.

Когда Орхидея решила, что ответа уже не получит, Повелитель демонов заговорил: